Эдип женился на матери случайно, а потом Фрейду понравилась сама идея.
...Дедушка умирал у нас на руках, пока реанимация медленно плелась по нашей дороге, словно ничего существенного не происходит под этой луной. Все слишком мимолетно и суетно...
...Он умер пока мы его несли, он умирал, когда мы кричали, звали его...
...Мама кричала на приехавших докторов, что они ошиблись, что нужно еще раз проверить... А они смотрели на неё как на сумасшедшую. А я сидела дома перед иконами и молилась, молилась как могла...
...Дедушка был такой холодный. Так быстро посерел... Я сидела около него на коленях и держала за руку. Мне нельзя было плакать.
...А бабушка вдруг стала такой тонкой и прозрачной, сгорбилась, словно её придавила целая гора, согнулась и так тихо-тихо скулила...
...Отец приехал сразу, после того, как ему позвонила бабушка. Впервые в жизни я плакала у него на груди... Плакала навзрыд... Чуть больше минуты. Мне нельзя было плакать...
...Когда дедушку увозили в морг он был такой спокойный, словно спал...
...Мама шаталась и её трясло, бабушка рыдала пронзительно-жалобно. Я смотрела своими сухими глазами на них и приказывала не плакать. Я заставила их принять успокоительное. Я заставила их лечь спать.
...Сергей был такой потерянный. Совершенно спокойный снаружи, но с трясущимися, как у эпилептика, руками. А когда он наливал нам водки, то горлышко выбивало морзянку по краю рюмки. Он допил ночью то, что мы не выпили, но так и не смог опьянеть.
...Он позвонил в морг, а я собирала необходимые документы. А мама с бабушкой все плакали. Отец уже уехал. Я просила его быть осторожным в дороге. Лил крупный дождь. Словно слезы падали на землю с сотен невидимых в небе ресниц.
...Я теперь ношу дедушкины часы. Самые точные часы в нашем доме.
...Я так и не плакала... Мне нельзя... Иначе мама с бабушкой совсем слягут.
...Я так и не плакала... Мне некому было плакаться...
...Он умер пока мы его несли, он умирал, когда мы кричали, звали его...
...Мама кричала на приехавших докторов, что они ошиблись, что нужно еще раз проверить... А они смотрели на неё как на сумасшедшую. А я сидела дома перед иконами и молилась, молилась как могла...
...Дедушка был такой холодный. Так быстро посерел... Я сидела около него на коленях и держала за руку. Мне нельзя было плакать.
...А бабушка вдруг стала такой тонкой и прозрачной, сгорбилась, словно её придавила целая гора, согнулась и так тихо-тихо скулила...
...Отец приехал сразу, после того, как ему позвонила бабушка. Впервые в жизни я плакала у него на груди... Плакала навзрыд... Чуть больше минуты. Мне нельзя было плакать...
...Когда дедушку увозили в морг он был такой спокойный, словно спал...
...Мама шаталась и её трясло, бабушка рыдала пронзительно-жалобно. Я смотрела своими сухими глазами на них и приказывала не плакать. Я заставила их принять успокоительное. Я заставила их лечь спать.
...Сергей был такой потерянный. Совершенно спокойный снаружи, но с трясущимися, как у эпилептика, руками. А когда он наливал нам водки, то горлышко выбивало морзянку по краю рюмки. Он допил ночью то, что мы не выпили, но так и не смог опьянеть.
...Он позвонил в морг, а я собирала необходимые документы. А мама с бабушкой все плакали. Отец уже уехал. Я просила его быть осторожным в дороге. Лил крупный дождь. Словно слезы падали на землю с сотен невидимых в небе ресниц.
...Я теперь ношу дедушкины часы. Самые точные часы в нашем доме.
...Я так и не плакала... Мне нельзя... Иначе мама с бабушкой совсем слягут.
...Я так и не плакала... Мне некому было плакаться...