Было уже довольно поздно, позвонила Настя и предложила пойти гулять. На самом деле в тот момент самое последнее, чего бы мне хотелось, так это идти гулять. Но я, не раздумывая, сказала «да». Мы встретились с Мишей в подъезде, когда он шел провожать друзей до остановки, оказывается, Настя и ему позвонила. Мы посадили его друзей в приехавшую за ними машину, а сами пошли вперед. Просто пошли прямо, в темноте зимнего вечера, поскальзываясь на льду, который достался в подарок от оттепели, смеясь.
Я каркала своим сорванным голосом, и пыталась доказать Мише, что сказки изначально не предназначались для детей. На что он безапелляционно заявил мне: «Сказки всегда были сказками». И я решила не спорить. Ведь это правда, сказки всегда для нас были сказками.
А мы все шли и шли по дороге, ведущей из нашего поселка в город. По длинному, крутому спуску, обледеневшему и укатанному автомобильными покрышками. Настя с Мишей разбегались и скользили, я смотрела на их силуэты, резко выделявшимися на фоне белых сугробов, по бокам дороги, смотрела на лес, что был по сторонам дороги и все в этот миг казалось мне таким живым и дышащим… Сопки впереди красовались своими белыми боками, и словно светились. Деревья, до этого казавшиеся изломанными, скрюченными, сейчас тянулись вверх к звездам, о чем-то безмолвно с ними говорили.
А потом Настя и Миша схватили меня под руки и покатили по горке. Я сипло кричала, чтобы они перестали, и смеялась как полоумная потому, что мне было так хорошо! Ночной, слегка морозный воздух мягко холодил щеки, мои руки намертво сжимали руки моих друзей, ломкий, каркающий голос срывался и пропадал, хриплых смех уносился вперед. Мы катились с горки и смеялись как сумасшедшие, просто смеялись, не говоря ничего. Мое сердце чуть не разорвалось от ощущения простой, но такой важной радости.
А на следующий день мы стояли у подножья сопки недалеко от дома и смотрели все вместе в яркое, звездное небо. Только теперь нас было четверо: я, Настя, Миша и Леша. Мы протягивали в небо руки и рисовали созвездия. Нам с Мишей даже показалось, что мы нашли стрельца. Я грызла свои казинаки и взахлеб описывала все, что видела высоко в небе. Драконов и бабочек, губы и динозавров, людей, цветы и еще много чего. Мы долго стояли все вместе в снегу с задранными наверх головами и говорили о черных дырах. И впервые в жизни о чем-то не гуманитарном я знала больше всех. И о горизонте событий и о свечении, которое можно заснять рентгеном. Мне было неописуемо хорошо. Мишин пес изредка подбегал к нам и тыкался своей мордой мне в бедро, чтобы я его погладила.
Наше сердце такое хрупкое и маленькое, оно готово разорваться от любого большого чувства. Оно бешено стучит, надрывается и от радости и счастья, и от боли и тоски. Какое оно, все-таки, не совершенное, наше маленькое сердце…