О жизни и смерти

[StervaPolosataja]

Мои оголенные чувства...

Вчера будильник поднял меня в 8.30, и я поехала на пары. Но что я обнаружила? Пары сняли. От нечего делать я поехала к Ней. Она живет на противоположном конце города. Погода была замечательной. Ну и пусть, что температура была чуть выше 5 градусов Цельсия, и с сопок и океана струился туман. Я села в автобус и поехала. Я, наверное, никогда не любила родной город. Типичный приморский город, где всего 2 кинотеатра. Серые, некрасивые, напоминающие умирающих стариков здания и дома тянуться вдоль «красной линии». В общем, зрелище мало приятное, особенно крыши, загаженные чайками, развалины и долгострои, которым больше, чем мне. Но вчера все было по-другому. Дождь смыл помет чаек с крыш зданий, находящихся в порту, смыл пыль, лежавшую огромным слоем на листьях и траве вдоль дороги, вымыл старые здания, предал развалинам и долгостроям какой-то мистический привкус. Солнце искрилось в водах бухты. Знаете, как в романтичных фильмах, или как в аниме. Пожелтевшие сопки словно отражали этот свет, но кое-где в ложбинках все еще был туман. Солнце светило прямо мне в лицо, а ветер влетал в открытый люк автобуса и трепал мои волосы. Я, почему-то, смеялась как ребенок. Словно впервые в жизни нахожусь в этом городе. Мне было плевать, что остальные пассажиры смотрят на меня как на ненормальную.
Потом я пила у Нее свой любимый чай – зеленый с мятой. А потом мы поехали ко мне домой. Я покрасила ее. Больше всего я люблю смотреть, как Она радуется.
Мы очень долго выбирали краску, в итоге она полностью отдалась на мою волю в этом вопросе. Я купила два разных оттенка и сказала, что мы их смешаем. Было немного страшно. Я очень хотела, чтобы цвет получился таким, каким Она хотела. Но на самом деле краску я выбирала очень эгоистично – хотела Ее видеть с волосами цвета темного шоколада. Вот и все арифметика. Все-таки любовь довольно эгоистичная штука. Цвет действительно вышел таким, каким я хотела. Но я ужасно боялась Ее реакции. И когда Она с улыбкой, как у чеширского кота, рассматривала под разными углами цвет и его оттенки, у меня отлегло от души. Она всегда, когда радуется, очень по-особенному улыбается. Хорошо, что мой эгоизм четко вписался в эту ситуацию. Я действительно боялась, что Ей не понравится. Потом мы долго сидели на кухне и болтали с моей мамой.
А вечером, кажется около 11, мы залезли под одеяло и стали смотреть «Мое лето любви» фильм Пауля Павликовски, снятый по роману Хэлен Кросс. С Натали Прэсс и Эмили Блант в главных ролях. Один из моих любимых фильмов. Я давно хотела посмотреть его именно с Ней.
Уезжая сегодня, она сказала: «Спасибо за эту волшебную ночь». Я в очередной раз поразилась тому, как всего одна фраза может перевернуть мой мир.
А потом случилось страшное. Мне рассказали о смерти.
Я училась с ним, я сидела с ним за одной партой некоторое время. А вчера его не стало. Его убили. В чужом городе он умер совершенно один, в реанимации не выходя из комы. Он просто уехал в другой город, не сказав никому и слова. Просто исчез. А теперь прилетит домой, да вот только родители будут встречать цинковый гроб. Я не общалась с ним, нет. Я даже не здоровалась с ним, пусть мы и жили в соседних подъездах. Но мне стало так обидно. Обидно оттого, что человек умер, а время все так же бежит вперед. Оно не замерло ни на секунду, словно и не заметило, жил ли он когда-нибудь, или же его попросту не существовало. Для Большого Мира это не имело ровным счетом никакой разницы.
Да и для меня, на самом-то деле нет никакой разницы. Но… но… но…это как-то неправильно. Почему я теряю так много знакомых мне людей?
Умер мой друг, который всегда улыбался. Сколько я его знала, он никогда не был мрачным. Ни один день я не видела его без добродушной улыбки. А потом его просто не стало. Просто умер. А я просто не смогла пойти на похороны. Потому, что два раза ходить на похороны в течение полугода это слишком много. Мамина лучшая подруга не дожила до своего тридцатишестилетия всего один день. Один день. Она просто умерла. Я была на ее похоронах. В тот день мама была бледнее снега, ее глаза распухли и ужасно покраснели. Мне было так больно видеть ту женщину в гробу. Было так странно, что ее руки холодные как лед, странно, что она не улыбается, не смеется. Тогда я познакомилась с госпожой Смертью в первый раз. Мне было так страшно. У той женщины осталось двое детей. Я плакала ночью в подушку. Я проклинала себя за то, что радуюсь, что это не мою мать положили в тесный ящик гроба, и я оплакивала хорошего человека. Потом умер парень, который всегда улыбался, потом умер муж бабушкиной сестры. Наша семья довольно крепкая, и этот человек не был для меня седьмой водой на киселе. Почти каждый год мы приезжали к ним на отдых в деревню. У него была привычка будить нас фразой: «Вставайте, штанишки одевайте». Я ненавидела эту фразу. Меня она почему-то ужасно раздражала. А теперь пришло позднее осознание, что больше никто не скажет мне этой ненавистной фразы. Никто меня никогда подобным образом не разбудит и не пошлет кормить кур или помогать на кухне. А теперь умер такой чужой для меня человек. Я не перемолвилась с ним и словом за прошедших лет пять, если не больше, но я его знала. Я видела его почти каждый день. Я возмущалась тем, какую музыку он слушал, и тем, каких друзей он себе выбрал. Возмущалась тихо, шепотом про себя. А потом его не стало. Просто раз, и нет человека.
Но больше всего меня раздражает, пугает и вместе с тем заставляет испытывать праведную ярость моя собственная реакция на это событие. Я восприняла это так, словно привыкла к тому, что возле меня умирают люди. Так равнодушно, словно мне сказали о смерти какого-то насекомого. Я знаю, что в принципе, упрекать себя мне не за что. Ведь сложно бурно реагировать на смерть человека, которого не знаешь. И никогда не стремился узнать…
Сейчас за окном сильный ветер и ливень, а где-то в другом городе, где-то в километрах от сюда, парня препарирую на столе морга, а потом зашивают обратно и кладут в цинковый гроб…