К физической боли быстро привыкаешь. Вся правая сторона болит и ноет. И даже ухо, что неожиданно. С другой стороны с горем пополам, но я могу съесть, как та Дюймовочка, пол зерна. Смешно.
Температура опять, как Исенбаева с шестом, сигает быстро и высоко, падает резко и низко.
Хеппи Энд не пишется.
Зато, кажется, стихи где-то в горле застряли. Наверное, мерзкое воспаление не дает им выйти наружу.
Мать с бабушкой заказали такси, чтобы встретить нашего хорошего мальчика. Завтра, не смотря на погоду, уеду из дома. Не важно куда. Но сил на него посмотреть у меня не будет. Иначе я сброшу человеческую личину и, превратившись в истеричную ведьму — саму себя — выцарапаю ему глаза, перегрызу горло и напьюсь его грязной, мерзкой крови! Буду захлёбываться и пить...
Даже просто думая об этом меня уже тошнит.
О, дала маме ХЭ почитать. Ей нравится, но её ужасно коробит наличие мата в тексте. А еще она сказала, что «Ева, как шкатулка. Со вторым дном». Люблю маму, как же она меня чувствует... А как же иначе?